Елена Резанова — карьерный стратег и автор двух бестселлеров: «Никогда-нибудь» и «Это норм!». Раз месяц Елена проводит в нашем инстаграме прямой эфир, куда приглашает людей, которые состоялись в профессии. И задает им пять вопросов, отражающих популярные стереотипы о поисках себя и счастье в работе. Цель таких разговоров — показать, что история профессионального успеха — это не прямая линия из точки А в точку Б, что все гораздо сложнее и интереснее. Первым гостем рубрики «Разбор успешных карьер» стал Игорь Манн. Публикуем первую часть его интервью.
Елена Резанова: Маленькая преамбула прежде чем мы начнем наш разговор. Почему-то считается, что мы правильно управляем своей карьерой и вообще понимаем, что делаем в профессии, если знаем ответы на три «проверочных» вопроса: «Кем вы будете через пять лет?», «Какая ваша цель на всю карьеру?», и «Как именно вы к ней придете, через какую последовательность шагов?». В связи с этим у меня первый вопрос к вам, Игорь. Начинали ли вы свой путь с четкого понимания конечной цели? И всегда ли знали ответ на эти три проверочных вопроса?
Это норм!
Игорь Манн: Мне кажется, что только ближе к концу карьеры, когда видишь свою пенсию (я ее пока не вижу…), ты можешь сказать, где и кем закончишь, да и то не гарантированно. Могут ведь и возраст выхода на пенсию поднять, как это сделали у нас в стране, а могут наоборот проводить на пенсию пораньше — вот сейчас людей, которые старше 65 лет, на работе не очень рады видеть из-за того, что у нас эпидемия коронавируса. Поэтому, конечно, ответ «нет».
Посмотреть на мое первое место работы — Московский институт управления. У меня хорошо получалось преподавать, у меня были счастливые студенты, я реально получал удовольствие от работы там. И думал, что вот так преподавателем и закончу, тем более преподаватели в вузах тогда были высокооплачиваемыми, и к этой профессии относились с уважением. Но потом началась перестройка, и мои студенты сказали мне: «Игорь Борисович, если вы такой умный, то чего такой бедный (а все преподаватели тогда действительно быстро обнищали), идите и покажите, как свои знания по маркетингу и зарубежному управлению вы можете конвертировать в деньги».
В начале своей карьеры я думал, что всю жизнь положу на алтарь преподавательской работы. (Кстати, чуть-чуть все-таки угадал: я продолжаю читать лекции, выступать с мастер-классами). Но то, что я буду издателем, маркетологом, маркетером — такого я, конечно, предположить не мог, хотя сам этому всех учил. Да, я знал тогда Филипа Котлера, но не мог представить, что буду сидеть с ним, разговаривать вживую, что поеду к нему в Америку в гости и проведу с ним незабываемый день.
ЕР: Тогда переходим ко второму вопросу. Многие искренне думают, что профессиональный кризис, то есть ощущение, что пришел не туда и не знаешь, чего хочешь на самом деле, — это сигнал большой ошибки, которую мы сделали ранее. Например, выбрали не ту деятельность. Или что с нами просто что-то не так. Ведь если бы мы выбрали правильный путь изначально, например, поняли бы свое истинное призвание, то ни кризиса, ни выгорания быть бы не могло. Вопрос номер два звучит так: бывали ли у вас кризисы и/или выгорания? Или ваш путь — ровная дорога?
ИМ: Лена, я прочитал вашу книгу, поэтому обманывать и говорить, что у меня не было выгораний, смысла уже нет — вы ведь уже во второй главе меня упоминаете. Да, были и кризисы, и выгорания — и до сих пор случаются. Просто они бывают разные, в том числе по своим последствиям.
Первый кризис — это когда нужно было уйти с работы в институте, где у меня была размеренная, спокойная жизнь, которая позволяла где-то еще подрабатывать. Я помню, подрабатывал тогда копирайтером в рекламном агентстве «Лувр. Реклама лучше всех». Помню, как я сидел, взвешивал «за» и «против», думал, что потеряю, если уйду, что приобрету, если приду работать в коммерческую структуру. И в итоге пошел работать в коммерческую структуру, в представительство швейцарской компании Ciba-Geigy. Там я работал менеджером по маркетингу и коммуникациям, потом мне предложили стать коммерческим директором (то есть из простого менеджера по рекламе я тут же сделал карьеру до коммерческого директора). И это снова был кризис, потому что зарплата стала выше в два раза, но и зона ответственности увеличилась раз в десять.
Следующий кризис случился, когда я работал директором по маркетингу уже в телекоммуникационной компании Avaya и открылась вакансия на регионального директора по маркетингу в Австрии. Нужно было ехать в Австрию, работать там и отвечать за 68 стран мира. А у меня и английский был так себе, и отвечал я до этого только за несколько стран СНГ, ну и само решение уехать на три года… Хотя тогда я даже не знал, что еду на три года. У меня был бессрочный контракт, то есть надо было принимать решение просто уехать. И мы долго сидели с женой, разговаривали. Решили: «Давай поедем, попробуем, что мы теряем, в конце концов. Уволят меня — вернусь».
Вот это, конечно, был очень сильный вызов для меня: кризис телекоммуникационной отрасли наложился на кризис среднего возраста. Я с грустью смотрел, как многие студенты, которые учились у меня, или многие мои однокурсники создавали бизнесы. В России тогда (это было начало 2000-х) экономика просто расцветала. А я сидел в Австрии, в такой спокойной стране, и я думал: «Вот доживу я здесь до пенсии, и что? Буду тем же самым региональным директором по маркетингу, разве что поднимут мне немного зарплату. Сейчас мы и так концы с концами сводим: двое детей, жена не работает (у нее не было разрешения на работу)». Стало ясно, что пора вернуться в Россию.
В 2008 году произошел очередной кризис, я потерял работу директором по маркетингу в крупной компании, которая занималась недвижимостью, и больше с того момента не работал никогда и ни на кого. Это тоже было сильное решение: помню, как я волновался. Я еще тогда консультировался с Радмилом Лукичем (известным тренером по продажам — до сих пор его считаю специалистом номер один), и он мне сказал: «Если ты зарабатываешь на вольных хлебах хотя бы половину от того, сколько зарабатываешь сейчас на работе в найме, иди. Просто чуть больше будешь работать, догонишь эту цифру и потом ее, может быть, перегонишь». Он оказался прав. Ровно так же, помню, я успокаивал Максима Батырева, когда он уходил с наемной работы в преподавательскую сферу.
Наверное, нет людей, у которых карьера состоялась на одном месте. Может, конечно, вы, Лена, знаете тех, кто приходил в одно место и там работал до конца. Есть такой анекдот про финского парня: он в пятнадцать лет пришел на завод, производил спичечные коробки — и в шестьдесят пять уходил на пенсию. Вот он простоял пятьдесят лет за станком, который менялся, конечно, но делал только спичечные коробки.
Кризисы в карьере случаются реже, чем смена сезонов, и, к счастью, гораздо реже, чем экономические кризисы, но тем не менее случаются. Я сейчас даже не говорю про кризисы собственных бизнесов, потому что, когда ты маленький бизнес делаешь средним (как с это произошло с МИФом) или продумываешь очередной пилот (это изменение стратегии для какого-то из своих бизнесов), ты тоже очень сильно как собственник переживаешь и волнуешься.
В общем, давайте просто афоризм: «Где карьера, там и кризисы».
ЕР: Спасибо, очень здорово. Еще один посыл, витающий в воздухе: если мы на своем месте, значит, то, чем мы занимаемся, нас радует, у нас постоянно горят глаза, мы находимся в таком непреходящем состоянии вдохновения и ходим на работу как на праздник. Когда люди отвечают на вопрос, чего бы они хотели, «горящие глаза» фигурируют невероятно часто. Поэтому мой третий вопрос звучит так: чувствовали ли вы иногда, что глаза не горят и вы ходите на работу не как на праздник?
ИМ: Конечно, признаю сразу: да. Любому управленцу известно, что есть четыре фактора, демотивирующих сотрудников: сам руководитель, рабочее место, коллеги и характер работы. Мне всегда везло с характером работы, но иногда кое-что подбешивало… Например, когда я приехал работать в Австрию, то с энтузиазмом (68 стран мира!) сразу же помчался «в поля». То есть взял и уехал на неделю в командировку, и за эту неделю побывал в семи странах. Возвращаюсь, меня босс вызывает и говорит: «А где ты был?». Отвечаю: «Ну как — ездил, знакомился, мосты наводил, обещания давал». Он говорит: «Твоя работа — сидеть в офисе, отчеты писать, бумажки перекладывать, делать так, чтобы мы выглядели красиво». Я возражаю: «Стоп, я немножко не понял, когда я работал в стране, задача была делать, засучив рукава, много полевой работы». Он на это: «Изменилось все, теперь ты должен выглядеть хорошо, мы должны выглядеть хорошо, регион должен выглядеть отлично».
Но как только у меня появлялась возможность умотать в другую страну: в ЮАР, Израиль, Эмираты, Венгрию, Чехию, Россию, Испанию, Италию, во Францию — то использовал ее по максимуму. Вот там, конечно, у меня глаза горели: ты видишь полевых директоров по маркетингу, встречаешься с командами, встречаешься с партнерами. Конечно, это интересно. А когда сидишь в офисе, делая очередной отчет, очередную презентацию, — от этого, конечно, глаза потухнут.
Моя жена даже в какой-то момент сказала: «как-то ты уже работой не горишь». И это был уже косвенный сигнал, что пора вернуться в Россию. При этом внешне все было хорошо: ребенок ходит в американскую школу, мы живем в прекрасном районе, можем провести уикенд, в Италии… Конечно, в жизни в Европе есть определенные плюсы. Но мне страшно не хватало реальной работы.
Миша Иванов, мой тогдашний партнер, очень хорошо поймал тогда эту мою неудовлетворенность работой. И спросил: «В конце концов, сколько еще ты будешь работать директором по маркетингу? Давай сделаем свой бизнес, который на всю жизнь займет тебя работой, всю жизнь будет источником пассивного или активного дохода».
Кстати, хочу вам рассказать историю, можно сказать, эксклюзивную. В декабре прошлого года я выступал в отеле «Президент» с короткой презентацией. Тут меня зовут организаторы и говорят: «Мы вызываем вам машину, идите к выходу». Я выхожу, подъезжает «мерседес», водитель открывает мне дверь, я сажусь, и он мне говорит: «Good evening!» (Добрый вечер!). Я отвечаю: «Good evening!» — а про себя думаю, чего это он со мной по-английски говорит. Он продолжает: «How are you, sir?» (Как вы себя чувствуете?). Я говорю: «I’m fine, how are you?» (Хорошо, а вы?). Отвечает: «I’m fine. Let we check the address we go». (Хорошо. Давайте проверим адрес, по которому мы едем). «Да в принципе можно проверить», — говорю я ему на русском, — «Но я русский, а чего вы со мной по-английски общаетесь?». Он удивился: «Русский? Никогда не скажешь!». Спрашиваю: «Почему?». Он какое-то время молчит, а потом произносит фразу, которая просто делает мой день: «Вы знаете, у вас глаза человека, который не обременен всеми этими русскими проблемами».
Или вот буквально на прошлой неделе я получил комплимент от девушки в отеле, которая за завтраком тоже подошла и говорит на английском: «Tea, coffee?» (Чай, кофе?). Я отвечаю: «Чай, пожалуйста, черный». А она мне: «Вы так на иностранца похожи! Глаза у вас какие-то другие».
Ваша книга, Лена, как раз подоспела вовремя — люди должны понимать, что это нормально. Не всякая работа доставляет удовольствие, даже самая любимая.
ЕР: Абсолютно так. И мне очень хотелось избавить людей от таких метаний, мук лучшего выбора. Ведь любимая работа должна доставлять удовольствие. Если она не доставляет, значит, опять закралась какая-то системная ошибка, что-то не так, надо искать себя заново и так далее. Поэтому я сейчас слушаю вас и очень радуюсь тому, что вы говорите об этом, и думаю, это очень круто, что об этом говорят люди, которым многое удалось. Я не хочу сказать «все», потому что история еще не закончена. Ваша история еще далеко не закончена.
ИМ: Хочется надеяться, что теперь, поскольку я занимаюсь действительно любимым делом, у меня глаза будут гореть еще долго-долго! Даже сейчас, Лена, иногда бывают дни, когда выступаешь с темой, которая тебе меньше нравится, или чувствуешь враждебность аудитории… Бывают же такие циклы у любого человека. Вот сегодня я утром встал «бодрячком». А на прошлой неделе, помню, два дня был спад, когда мне просто приходилось вытаскивать себя из кровати и напоминать про то, что меня ждут великие дела. Поэтому даже в ситуации, когда у тебя любимая работа, бывают спады, которые связаны не с ней, а с какими-то внешними факторами. В том числе с погодой или биоциклами.
Новинку от Игоря Манна «Правила жизни и бизнеса. Том 2» можно полистать здесь→
